В начале апреля вышел седьмой (с 1997 г.) доклад Национального разведывательного совета США о глобальных тенденциях в обозримом будущем. На сей раз до 2040 г. — «Глобальные тенденции 2040: более конкурентный мир» (“Global Trends 2040: A More Contested World”. National Intelligence Council, March 2021). Материал отличается довольно высоким уровнем беспокойства по поводу наступления «пост-американского мира» и ожиданием роста разобщенности мироустройства. Где в будущем ни одна держава не сможет доминировать и соперничающие игроки будут пытаться менять под себя глобальные правила, нормы и институты.
Основными драйверами движения к такому мироустройству авторам представляются четыре направляющие. Во-первых, неблагоприятные демографические тренды (старение и увеличение населения и дальнейшее перемещение в мегаполисы, что может сказаться на способности властей, особенно в развивающихся странах, справиться с серьезными дополнительными нагрузками для обеспечения более-менее сносной жизни). Эти тренды достаточно очевидны и вызывают меньше споров вне американского разведсообщества по сравнению с тремя следующими.
Во-вторых, экономические неурядицы, с которыми могут также не совладать профильные институты. С сопутствующим давлением на социальные вызовы.
В-третьих, дальнейшие климатические изменения. Этот вызов особо не просматривался в предыдущих докладах Совета, но сейчас оценивается в качестве важного фактора воздействия на мировую политику. Заметный акцент на нем, сделанный именно разведывательными структурами, — одна из интересных составляющих доклада.
В-четвертых, появление новых технологий, которые, с одной стороны, помогут в противодействии неблагоприятным процессам, включая обозначенные выше, а с другой — способны негативно сказываться на общественной жизни, занятости, промышленном развитии и др.
Авторы, по традиции составления докладов, предлагают альтернативные сценарии, над каждым из которых на сей раз нависает густая тень Китая. Все предложенные сценарии и варианты вращаются преимущественно вокруг противостояния двух полюсов — либо Вашингтона и Пекина, либо Китая и Запада. Россию же в этих сценариях предпочитают посадить на одну скамейку с Китаем — прямо или, чаще, скрытно— без намеков на вероятность, что она эту скамейку покинет.
Что касается сценариев, то это — «возрождение демократии», или восстановление либерального порядка, основанного на правилах, с угасанием привлекательности китайской модели.
Это — «мировой дрейф» (world adrift), где основным игрокам не удалось договориться о правилах и институциях, а глобальная система, принципиально, кстати, не отличающаяся от нынешней, работает без должного контроля.
Это — «конкурентное соревнование» (competitive coexistence), в котором Вашингтон и Пекин пытаются вместе работать над преодолением общих вызовов, несмотря на стратегическое соперничество.
Это — «отдельные бункера» (separate silos) с разделением мира на экономические блоки и блоки по безопасности, а, возможно, с разграниченными зонами влияния великих держав.
Это — «трагедия и мобилизация» (tragedy and mobilization), когда чрезвычайные ситуации, включая сильный продовольственный кризис, подвигнут крупных игроков вдохнуть новую жизнь в международные институты и объединиться в борьбе против климатических изменений.
Россия редко присутствует в описаниях указанных выше процессов в 1990—2018 гг. Упоминаясь в контексте усугубляющегося неравенства (наряду с США, Индией и Китаем) и растущих долговых обязательств наших граждан. Как и в сценариях на период до 2040 г. Даже в такой сфере, как космические программы, речь идет лишь о соревновании между США и Китаем.
Тем не менее, в общем сценарном геополитическом контексте в списке основных игроков Россия идет на первом месте. На первом же месте она и в условном рейтинге неблагоприятного восприятия. Как утверждается, она «сохранит разрушительную силу» (disruptive power) «в течение всех двадцати лет, или почти, даже при сокращении своего материального потенциала относительно потенциалов других крупных игроков». С использованием своих «преимуществ», к коим причислены арсеналы ядерного оружия и обычных вооружений, природные ресурсы и энергетика, мы продолжим играть роль «спойлера» на постсоветском пространстве, а иногда и за его пределами. Продолжим работать над усилением противоречий Запада, над налаживанием отношений со странами Африки, Ближнего Востока и далее везде в пику недоброжелателям, над получением военного преимущества в Арктике, над военно-политическими и конфликтными программами (включая использование негосударственных военных формирований), над более продуктивным использованием новых технологий в информационной борьбе, над расширением «идеологического соревнования». Правда, перемены на энергетических рынках, ослабление зависимости Европы от российских поставок окажут существенное воздействие на возможности Москвы, если она не найдет достойные ниши сбыта в Азии.
В общем, такого рода прогнозы довольно «накатаны» в последнее время и особо не отличаются от открытых экспертных обсуждений перспектив российской политики. Иное дело, что прогнозы, исходящие от разведсообщества США, следует оценивать как более весомые. Можно лишь предполагать, что у него есть что-то в «загашнике», но не для открытого пользования.
Это же касается и анализа обозначенных выше процессов планетарного охвата. Фактически доклад не открывает ничего существенно нового в сравнении с доступными экспертными изысканиями общих трендов, совершенствования глобального управления, мировых и региональных вызовов и рисков.